Глава 8

Он вернулся в приёмную, внизу послышался шум. Приехала скорая, вызвали полицию. А что полиция скажет? Кольцо ремешка сумочки как раз было надето на тоненький каблук. Потом полиция спрашивала, кто и что слышал, но только одна женщина из бухгалтерии как раз возвращалась из туалета и увидела, как Кристина ОДНА бежала по коридору.

Начало. Предыдущая глава 

Поэтому дело и не возбуждали – несчастный случай. А вот с другом все произошло по-другому. В тот же день Павел вызвал аудит и потребовал полную проверку деятельности заместителя по технической части. Охранник не пустил Николая в кабинет даже забрать лишние вещи.

Здесь уже было возбуждено уголовное дело по факту мошенничества, потом был суд, согласно которого была конфискация активов в пользу Павла, потом был у Николая нервный срыв и потом постоянное лечение в клинике неврозов, появился псориаз и сахарный диабет. Но это было потом.

А сейчас Павел занимался работой, через два дня сорок дней после смерти отца. Нужно было попросить Люду, чтобы она этим занялась. Он пришёл домой после всех волнений и даже забыл, что Люда также на работе. Он купил цветы, чтобы вручить жене, но только дома вспомнил, что нужно будет дождаться её с работы.

Нормальным взглядом оценил дом, увидел, что дома чисто и уютно, несмотря на то, что жена на работе и у неё было на попечении до выходных двое детей. Вспомнил, как Кристина заставляла его убираться в квартире, ведь она также работает. Решил что-то попробовать приготовить к приходу жены.

Стукнула дверь, это Люда вернулась домой. Он ждал её на кухне, стараясь не выдать себя. Но жена увидела обувь и верхнюю одежду мужа. Помыла руки, зашла на кухню. Там стоял букет роз.

— По какому поводу цветы, — равнодушно спросила она, скользнув глазами по роскошному букету.

— А разве нужен повод? Просто решил подарить цветы любимой жене, — он попытался обнять её.

— Любимой жене? Не забыл, что мы разводимся? Не забыл, как меня оскорблял и детей называл байстрюками?

— Люда, так я же был под воздействием, я себе не принадлежал и не помнил, что делал?

— Возможно, ты не все помнил и не все осознавал. Но ничего ниоткуда не берётся. Когда заболел Антон, ты просто обиделся и ушёл ночевать на квартиру, посчитав, что я недостаточно к тебе хорошо отношусь. Я должна была бросить ребёнка помирать?

Это потом уже эти двое сообразили, что тебя в этом состоянии можно подловить и опоить. Но ведь для того, чтобы тебя опоить, ты, скорее всего, сам начал на меня жаловаться, какая я черствая, сам начал сближаться с Кристиной. А сегодня купил мне букет роз, и я у твоих ног? Так?

Нет, Паша, этого не получится. Ты вот Игорю все объясни – простит тебя сын или нет. Я мешать не буду. Антон моложе, не все понимает. Да, ты в курсе, что послезавтра сорок дней твоему отцу?

— Да, я помню. Ты же мне поможешь?

— Я пойду с утра в церковь и сделаю все процедуры, а ты сам закажи обед или что там ты думаешь делать. Я работаю и не смогу помочь, а отпрашиваться не собираюсь, ведь я только устроилась на работу и у меня ещё испытательный срок не закончился.

— Да, Людочка, я вот хотел сказать тебе по поводу работы – увольняйся, я напишу гарантийное письмо, или что там возможно, контракт или как, но я тебя и детей буду обеспечивать до конца дней.

— Паша, об этом не может быть и речи. Я очень рада, что я вышла на работу, что у меня получается. Я себя уважать стала, как женщину. И развод у нас будет, как и наметили мы. Прости, но я пока не готова бросаться в твои объятия после всего случившегося.

— Люда, я, если честно, мало что помню за те полтора месяца, что было со мной. Я тебя понимаю, наверное, и сам так бы поступил.

Ужинали они практически молча и потом разошлись каждый в свою комнату. Люда читала книгу по своей работе, ей хотелось скорее стать полноценным сотрудником, а Паша посмотрел в интернете советы, как сделать обед на сорок дней. Там была куча советов совершенно разных, поэтому он завтра пошёл к бухгалтерам и попросил помочь.

— А жена ваша, Людмила Ивановна, она что, не хочет помочь? – спросила одна самая любопытная.

— Жена вышла на работу недавно и не может отпрашиваться, она на испытательном сроке, — просто ответил Павел. Он все думал, как помириться с Людой. Ну не помнил он, что говорил ей, все было сейчас, как в тумане и постепенно забывалось. Не выдержал и позвонил тёще, Анне Васильевне.

Рассказал все, рассказал, что не помнит, что было, что Люда настаивает на разводе, а он не хочет терять жену и любит её.

— Ведь она и только она любимая моя женщина. Ну расскажите ей, что не моя вина во всем.

— Но, согласись, что капелька твоей вины есть, — осторожно заметила тёща.

— Не знаю.

— Я не хочу вашего разрыва, поговорю с дочкой, но ты пока не дави на неё. Занимайся свой компанией, спасай её, отец тебе не простит этого. Даст Бог – всё наладится. Но тебе придётся и с детьми говорить, ты им также кучу всего наговорил.

В субботу он поехал за детьми, предложил Люде поехать с ним, но она отказалась – нужно было заняться домом, приготовить детей в школу и садик, все перестирать, перегладить, убрать дом, а там было где нагуляться. Дорогой Паша расспрашивал, как им было у бабушки и дедушки в гостях, что было интересного?

Антон отвечал односложно, а Игорь и вовсе отмалчивался. А потом, прищурив глаза, спросил у папы:

— Ты с мамой разводишься? Так зачем спрашиваешь? Мы тебе не нужны, и ты сказал, что теперь у тебя будут другие дети.

Паша притормозил и съехал на обочину, хорошо, было где. Он повернулся к детям и сказал:

— Я не хочу с мамой разводиться и вы мне очень нужны. Вы – мои дети и я вас люблю. Тогда, когда я вам говорил гадкие слова, я заболел и не помнил, что говорю. Помнишь, я с бабушкой и дедушкой ездили к одному врачу. Он мне помог вылечиться. Игорь, я хочу, чтобы ты поверил мне.

Ты и Антошка мои самые любимые дети, простите меня. Давайте постараемся все забыть, а?

— Не знаю, папа, я постараюсь, — ответил Игорь, вдруг ставший таким взрослым для его девяти лет. А Антон кинулся ему на шею. У Паши зачесались глаза и застило туманом.

— Ладно, ребята, тут останавливаться надолго не стоит. Дома поговорим, хорошо?

Дома ждали их все пироги, гречневая рассыпчатая каша с гуляшом, кисель вишнёвый. Было так хорошо, по–семейному. Цветы ещё не завяли, но теперь они стояли в холле, видно было, что Люда за ними ухаживает. Дети пытались разговаривать с отцом, но Игорь, посмотрев на маму, замолчал.

— Игорь, это твой отец. И если ты считаешь, что он раскаялся, общайтесь с ним, это будет правильно.

Она подумала, что настраивать детей против отца будет неправильно. Если они к нему тянутся, значит, он им нужен. А там будет видно, как сложится дальше. А её комок — его так просто не проглотишь.

Продолжение